— Если бы! Просто у нас тут какая-то катавасия с разведенными именно ею начала происходить. Бывшие жены и мужья будто с ума сходят. Сразу после судебного процесса сжигают все свое имущество и, обливаясь слезами, снова дают друг другу клятвы в вечной любви до гроба.
— Да уж, — с сарказмом отозвалась недоверчивая подруга, — обратно со своим бывшим сходиться. Форменное сумасшествие. У нормальных людей так точно не бывает.
— Тебе хиханьки, а в суде кавардак сейчас. Записанные пары от суда у Остроумовой отказываются, хотя есть и такие, немного, правда, что пытаются именно к ней переписаться. И еще от пожарных запрос пришел, чтобы заранее адреса разводимых им предоставляли.
— И вовсе даже не смеюсь я, — запротестовала Ирина, ластясь к давно ею не виденному приятелю. И тут же замерла, уставившись в по-прежнему включенный телевизор.
— Смотри, какие страсти во Франции-то происходят!
На экране почти голые дебелые тетки, в кожаных трусах и лифчике, на манер Лары Крофт, с пулеметами и гранатометами в руках, делая страшные рожицы картинно позировали на кинокамеру.
— Восставшие женщины, поддержанные ЛГБТ сообществом, новыми зелеными, молодежью арабского и африканского происхождения и еще несколькими радикальными политическими партиями, взяли штурмом уже больше десятка полицейских участков, вооружились, и, похоже, останавливаться на этом не собираются, — разносился из телевизора голос диктора, перемежаемый сценами поджогов и стрельбы.
— А началось все, говорят, где-то у нас. В Выборге, кажется. — вспомнил Андрей предыдущие репортажи. — Ты, кстати, там же рядом была. Может, в курсе, из-за чего весь сыр-бор?
— А ты знаешь, очень похоже, что все эти беспорядки лично я и спровоцировала! — Вдруг проговорила Ирина, немало поразив своими словами друга. Только он не тому, удивился, что его красавица каким-то образом смогла провернуть сие масштабное деяние чуть ли не мирового значения, а, в какой-то мере, совпадению этой ситуации со своей собственной.
— Ты знаешь, а я вот тоже думаю, что в театре абсурда, в который превращается наш суд, со всеми этими сожжениями семейного имущества, именно я виноват. — В тон своей подруге объявил он. — Вспомнил не к месту, что в ночь на Ивана Купала костры разводят, которые всякие неурядицы своим пламенем сжигают.
Молодые люди переглянулись друг с другом и, не сговариваясь, в один голос выдохнули:
— Пак!
— А чо сразу Пак-то! Вас ведь предупреждали! — Маленький летучий человечек возник в их комнате и, выписывая вензеля, запорхал по комнате. — Сами вы своими мыслями и действиями это все провернули. — И уже замерев в воздухе на одном месте, признался: — Ну, и я подсобил чуток, чтобы ваше волшебство легче и масштабней проходило.
— Когда вы с Эркиным говорили о небольшом бардаке, я как-то иначе это представляла! — С экспрессией в голосе воскликнула Михайлова, у которой в голове не укладывался масштаб ее влияния на окружающую действительность.
— Про энергию, необходимую нам с Эркиным, мы вам, вроде рассказывали, — снисходительно улыбнувшись, взялся за вразумление жрецов своего бога зловредный дух. — Энергия эта исходит из людских эмоций. Чем эмоций больше, тем, в конечном итоге, большее по масштабам воздействие сможет совершить Эркин.
— Воздействие какого плана? — Тут же отыскал ключевой момент в сообщении Андрей.
— А вот это мой бог еще просто не решил. Все от размеров запасенной энергии будет зависеть. Ну, и, в какой-то мере, от ваших собственных чаяний и мечтаний.
— От наших собственных? — Не поверила Ирина.
— Ну, да. Он же бог — квинтэссенция идеи, стремящейся проявиться в реальности, что имеет кучу ограничений. Для него важен сам процесс проявления, и чтобы самому при этом не развоплотиться и не преобразоваться во что-нибудь. Средства же и объекты проявления не важны совершенно. Помните, как там, в сказке, у джина: хотите, я построю дворец или разрушу город? Вы его первожрецы, значит в согласии с вашими внутренними убеждениями и чаяниями все и сработает, после того, как энергия накопится, разумеется.
— Ну, тогда ладно, — с сомнениями в голосе согласилась дама. И уже вслед собирающемуся исчезнуть мелкому проказнику спросила:
— А почему все-таки вам именно кавардак вокруг нас нужен? Нет, — поспешно добавила она, заметив недоуменный взгляд Пака, — про эмоции я поняла. Но есть ведь и другие способы их вызывать.
Пак на этот вопрос чисто по-человечески вздохнул, но все же ответил:
— Ну, так я же один из духов Хаоса, а не Порядка какого-нибудь. Так и будет, пока я, по поручению Эркина, за вами присматриваю.
Глава 14
Ночь у вновь встретившейся молодой парочки прошла с задором и выдумкой, Ирина даже чуточку опасалась, что соседи могут ей замечание сделать, а наутро им опять пришлось с утра пораньше по своим делам расходиться.
— Ну, хоть сегодня нигде не видать следов поджогов, — вздохнул с некоторым облегчением Андрей. — Как вспомню, с какими счастливыми эмоциями мы приобретали все наши совместные вещи, да как представлю, что все это горит, так ужасно грустно делается.
— Зато после этого мы бы снова сошлись, разве какие-то несчастные кровать с тумбочками и пара кружек с нашими именами не стоят в твоих глазах совместной жизни со мной?
— Стоят, конечно. Но кружку свою все равно будет жалко. — Признался Васильев и от греха подальше, чтобы Ирина не начала на него за подобную фразу обижаться, наскоро помахав ручкой, помчался ко входу в подземный переход, чтобы на ту сторону, к зданию суда перейти. А Ирина дальше в свой офис потопала. И, если чистосердечно признаться себе самой, кружку с нарисованной на ней амазонкой в хитоне и древнегреческом шлеме с гребнем и надписью «Ирина» и ей самой было бы чрезвычайно жалко. Ну, а потому смысла расставаться со своим приятелем, чтобы потом выкупать его внимание обратно ценой дорогой ее сердцу кружки, не было совершенно.
А в офисе, в стеклянном «аквариуме», называемом еще кабинетом шефа, ее прихода уже ждали двое очень уважаемых и занятых людей.
— Михайлова, ну, сколько можно тебя дожидаться! — Раздраженный Серебрянский пулей вылетел ей навстречу, едва Ирина только на порог их агентства вступила. — Ты заставляешь тебя ожидать очень важного нашего клиента!
— Вячеслав Михайлович, у меня рабочий день только через семь минут начинается. — Отбилась от несправедливого наезда в свой адрес пунктуальная работница.
— Поговори мне еще! — Рявкнул шеф, указывая Ирине рукой, чтобы та немедленно проходила в его кабинет. Сам он при этом, как бы между прочим, остался снаружи, принявшись обсуждать какую-то мелкую проблему с одной из Ирининых соседок.
— Ирина, милая, вы поговорили с этими вашими чудотворцами? У меня же никаких сил больше нет, так хочется еще денег несчастным детишкам перевести. Скоро я мебель из дома продавать начну, а после и вовсе денег на еду не останется.
— Ой… — принялась было извиняться Михайлова в своей забывчивости, но тотчас поправилась, — этот вопрос я прямо сейчас уладить попробую. — И она вихрем выскочила из кабинета, мысленно перебирая по пути близко расположенные места, в которых с утра пораньше нет внимательного пригляда ее сослуживиц. Так навскидку кроме одного единственного места ничего и припомнить не смогла. Эра цифровизации же, везде, даже на лестнице, у них в офисе камеры установлены… за исключением туалета. Туда Ирина и направилась, надеясь, что Пак не записная сова и ее зов все-таки услышит.
— Так говоришь, Сруль созрел для контакта? — Порхающий над раковиной для мытья рук Пак даже руки потер в предвкушении. — Обязательно поможем его горю. Это мы запросто. И маленький летучий человечек начал быстро увеличиваться в размерах, пока не превратился в знакомого уже здоровяка-телохранителя… занявшего всю крохотную комнатушку практически без остатка. Потому, когда Ирина и следом, вплотную за ней, этот громила из дверей туалета вывалились, у всех кумушек в их офисе, во все глаза наблюдавших за перемещениями Михайловой, аж чуть слюна из приоткрытых в изумлении ртов не закапала. Это ж какая великолепная сплетня выходит!
